Лещиха.

Часть пятая

- Вот чудак человек! - старик в наигранном удивлении вскинул кустистые брови. - Ну сам посуди! Ты где находишься?
Глеб невольно оглянулся вокруг и едва открыл рот, чтобы ответить, как хозяин его опередил.
- Правильно, на мельнице. Стало быть я, раз я тут главный, кто? Верно, Мельник!
Старик многозначительно покрутил пальцем, утверждая таким образом свои сложные логические выводы.
- Так мне, что, так тебя и называть, по профессии? - Глеб невольно включился в предложенный ему стиль разговора.
- Конечно, отчего нет? Хотя это, мил человек, и не профессия вовсе. Это призвание, это умение, и даже, я тебе доложу, судьба.
- Можно, конечно и по профессии, - задумчиво проговорил Глеб, - но по имени как-то привычнее. Зовут-то тебя как?
- Ха, так меня уже давно никто не зовёт, я всё сам прихожу, в гости-друзья набиваюсь. В общем, зови как хочешь, мне, как хорошей свинье, всё в прок. Хотя что такое имя? Тьфу и растереть. Сегодня одно имеешь, завтра если захочется, пойдёшь и сменяешь. У тебя же тож не одно имя, раз писатель. Псевдоним-то имеешь?
- Имеешь, - подтвердил Глеб. - Только ты не хитри, я же тебя не о паспорте спрашиваю, я об настоящем Имени интересуюсь.
- Вот въедливый какой попался! - шутливо осерчал хозяин. - Всё-то ему знать нужно! Сказано же тебе, что Мельник я! А там как хочешь, так и додумывай, тебе голова-то умная зачем дана?
Глеб задумался. Раз не хочет старик ему своё Имя говорить, значит так тому и быть, будем довольствоваться тем, что есть. Только Мельник — что за имя-то такое?
- Мельник — что за имя-то такое? - теперь уже вслух повторил он.
- А ты сам подумай, может и надумаешь чего, - прочавкал хозяин с набитым ртом.
- Тут, как мне кажется, ни о какой муке речь и не идёт, тут другого плана зёрна. Так ведь?
Хозяин молча кивнул, занятый едой.
- Тогда попробуем подойти логически, опираясь на общие черты профессии. Мельник — это некий проводник на пути превращения некоего начального продукта, в некий же конечный продукт. То есть имеется зерно, и путём его переработки оно превращаетя в муку, которая идёт на приготовление пищи. Так?
Хозяин опять кивнул, сосредоточенно дуя на кусок мяса наколотый на вилку.
- Я превращаю неудобные вещи, но с мощным потенциалом в нечто более удобоваримое, но имеющее уже меньшую силу, - ответил Мельник, но тут же спохватился и добавил. - Верно говоришь, верно.
- Как-так? - не понял Глеб, делая вид, что не заметил просчёт старика.
- Ну сам посуди: из зерна может вырасти целый колос, в котором десяток зёрен, которые в свою очередь дадут жизнь другим... А что мука? Её конечно удобнее в тесто замешивать, но и силы в ней ровно столько, чтобы ты с голоду не умер. Чувствуешь разницу?
Глеб задумчиво кивнул.
- Знать бы ещё, что за «зёрна» ты перемалываешь...
- А я тебе что говорил! - торжествующе провозгласил старик. - Мы с тобой ещё только разговаривать начали, а бальзам почти допили. Сейчас мы его оприходуем окончательно, и за твоё вино примемся, и заметь - количество твоих вопросов явно не соответствует количеству бутылок. А? Ну чего смотришь, бери стакан!
Глеб поднял стакан и одним махом вылил в рот. Теперь, когда он уже знал действие чудесного бальзама, то смог получить удовольствие по-полной. Даже зажмурился. Теперь это была не просто тёплая волна, а волна с «иголочками», с маленькими колючими щёточками, которые пробрались почти везде, где только смогли дотянуться.
- Ух! - Глеб выдохнул целое облачко синих искорок, - хорошо-то как!
- А то! - Мельник заговорщически подмигнул гостю. Чувствуешь? Словно заново народился! И душа как у младенца стала, чистая и безгрешная.
- Да, легко как-то..., - Глеб вздохнул полной грудью и расправил плечи.
-У тебя вино ничуть не хуже будет, - заверил старик и пододвинул гостю тарелку с сыром и кинзой.
- И всё-таки, - проговорил Глеб жуя ароматный стебелёк, - что за «зёрна» ты мелешь?
- Мелешь..., - передразнил старик. - Успеешь тут за вами! Вы же прыткие, вперёд меня, старика лезете, а у меня уже и ловкость не та...
- О чём это ты? - удивился Глеб. - Кто вперёд тебя лезет? Куда?
Но старик не ответил на его вопрос.
- Помнишь, ты как-то ехал с работы, и у тебя на глазах задавило собаку грузовиком со щебёнкой.
- Ну, помню конечно...
- И что ты сделал?
Глеб задумался на секунду приводя мысли в порядок; очень уж неожиданные вопросы задавал старик.
- Рассказ я написал, чего тут вспоминать.
- Правильно. А почему? Что было такого особенного в той трагической ситуации которой ты стал свидетелем? Ведь такое случается каждый день!
- Особенное? А ведь было особенное, верно говоришь! Особенным было отсутствие этого самого трагизма, а наоборот, было ощущение какого-то очищения, очищения кровью, которая смывает всё, и уверенность, что всё можно начать с белого листа. Это меня удивило, даже приятно удивило и я попытался в своём рассказе ухватить это. Пережить, и показать всем.
- Вот! А говоришь, что никто не отталкивал меня локтями, ничего из рук не выхватывал. Не будь ты такой шустрый, увидел бы это как все: несчастную собачку размазало по асфальту. А так что?
- Ага, - Глеб начал понимать, - ты хочешь сказать, что я у тебя из мешков таскаю зёрна, а не жду пока ты муку смелешь?
- Ну, а я о чём? - дед даже подпрыгнул на табуретке. - Тащуть и тащуть! Да отборные зёрнышки, да целыми жменями. Чего смотришь? Давай откупоривай бутылку!
Глеб, уже наученный опытом, лихо свернул пробке шею и вскоре, кроваво-красное вино потекло в стаканы.
- Ох, быстро же ты учишься! - крякнул Мельник. - То тупишь, думы думаешь, а то раз, и готово дело!
Глеб улыбнулся и подняв стакан, посмотрел его на свет.
Вино было глубокого рубинового тона, чистое, без малейшего намёка на осадок.
- Оно и на вкус такое же, - сказал дед. - Это из-за того, что прошло огненную очистку, - и добавил, видя недоумённое выражение лица Глеба — Я тебе потом покажу как это делается и даже научу пить вино «с угольком». А сейчас давай, попробуй, что у тебя в стакане.
Глеб отпил из стакана и пожевал губами, улавливая вкус. Вино оказалось тёплым; как ни странно, но это первое, что он почувствовал. А среди этой общей теплоты проскальзывала, как звонкий ручеёк в летнем лесу, тонкая струйка прохладной свежести, имеющая совсем не винный вкус. Вкус родниковой воды.
- И ещё вот это, слышишь? Тон ежевики, терпковато-сладкий, с лёгкой кислинкой.
Глеб, уже привыкший, что Мельник легко читает его мысли, только кивнул головой.
- Там ещё есть — Глеб сделал ещё глоток — что-то такое знакомое... Никак не могу понять что именно...
- Там много чего есть, - Мельник довольно крякнул. - Всего и не разберёшь, а может это от того, что каждый чувствует что-то своё. Вино ведь, все по разному пьют , и по разному поводу, и в разном настроении, и с разной целью... Так то вино! В нём букет! А вот как-то гостил у меня один человечек, ну, это ещё до войны было, так тот даже с водой разобраться не мог. Так и говорил: «Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое.» Вот такой был глубокий человек. Но и он тоже, вот как ты прям, норовил у меня утащить, что плохо положено. Еле-еле за ним успевал. Правда под конец так и не успел...
Глеб чуть не поперхнулся куском брынзы, который только что отправил в рот. Это высказывание он хорошо знал, как и многие другие, которые принадлежат тому же «человечку». Что ж это получается? Что это за место-то такое?
- И часто у тебя такие гости бывают? - как бы между прочим поинтересовался он.
- Да, кто оно накогда бывает... - Мельник почесал седую шевелюру. - Со временем у меня тут свои отношения. Но бывают гости иногда, бывают...
Мельник снова наполнил стаканы и пододвинул один гостю.
- Ты давай, не сакуй!
Глеб ухмыльнулся. Видать много народа здесь погостевало, да разного народа, раз хозяин таких словечек понабрался. Но саковать не стал, сделал добрый глоток.
То, что алкоголь действует здесь иначе, Глеб заметил ещё в Закатной комнате. Те напитки, что он пробовал отличались между собой по воздействию на человека, но общие законы всё же имелись. Во-первых — накакого тумана в голове, никакой нарушенной координации движений, никаких негативных ощущений вообще. По крайней мере до сих пор он этого не испытывал. Во-вторых, сами ощущения после приёма были другие. После «закатной» настойки голова стала ясной и работала с удивительной скоростью, перерабатывая всю имеющуюся в своих потайных уголках информацию. Бальзам наполнил тело удивительной силой и бодростью, насытил энергией и неуёмным желанием деятельности. Вино, которое он принёс с собой, убрало все страхи и тревоги, оттеснило на задний план неуверенность, свойственную многим людям. Теперь всё, что узнавал Глеб воспринималось как свершившийся и имеющий место быть факт, как аксиому, которую нужно просто принять во внимание. А все пустые переживания перестали мешать воспринимать главное — Истину.
Это были приятные ощущения. Глеб чувствовал себя так, как наверно чувствуют себя боги, или по крайней мере бессмертные титаны.
Видя, что Мельник открывает вторую бутылку, он спросил:
- А что это у тебя за заморочки со временем?
Старик молча добавил Глебу вино.
- Да какие там заморочки... Нет тут его просто. Безвременье.
Хотя Глеб и предполагал подобное, но не думал, что оно будет в такой абсолютной форме.
- То есть как нет? Совсем нет?
И пока Мельник думал, как ответить на вопрос спросил то, что его давно подспудно беспокоило.
- Стало быть, пока я здесь, то домой можно не торопиться?
Старик пошарил по пустеющему столу сытым взглядом, выбрал кусок мяса посуше и по-поджаристей.
- Ну, это смотря что считать твоим домом. Хотя по любому — торопиться не нужно. Успеешь ещё.
Глеб молча следил за тем, как хозяин обмакивает выбранный кусок в острый соус, как засовывает его в рот, пыхтя от перца, как тушит пожар во рту вином. Наконец дождался продолжения.
- Если ты считаешь домом то место, где у тебя работа, семья и знакомые, то спешить не нужно. Относительно тебя, там время остановилось, никто твоего отсутствия не замечает. А вот если ты о доме, в чулане которого хранится вино, то нужно поспешать, - и Мельник кивнул на опустевшую вторую бутылку. - Но ты сиди, я сам схожу, тут недалече.
В иной ситуации Глеб удивился бы, ведь он шёл от дома до мельницы добрых двадцать минут. Но вино сгладило ненужную составляющую удивления, оставив лишь интерес к разворачивающимся событиям.
А события разворачивались следующим образом. Мельник поднялся из-за стола, отыскал где-то в недрах своих бесчисленный шкафчиков довольно вместительную ивовую корзинку без крышки и вышел в боковую дверь. Ту самую, назначение которой Глеб понять пока не мог. Он не мог справиться с любопытством, и заглянул в оставшуюся приоткрытой дверь. В небольшую щель были видны стеллажи со стоящими на них пыльными бутылками, а лёгкий сквозняк тянул запах плохо проветриваемого помещения, в точности как у бабки в чулане, где она хранила припасы на зиму.

_________________
Человек жив только до тех пор, пока он может идти вперёд, пока в нём есть жажда новых знаний, есть тяга к совершенству. Иначе конец неизбежен. Человек умирает тогда, когда достигает того, что он считает своим пределом.